Глава 4. Весь мир - арена для наших действий

Следовать за Богом, не заботясь о собственной жизни

Освободившись из тюрьмы Содэмун, я тут же отправился в буддийский храм Капса, расположенный на горе Керун в провинции Чунчхон. Мне нужно было залечить раны, оставшиеся после пыток в тюрьме, и побыть в лесной глуши, чтобы помолиться и подумать о будущем нашей Церкви. Корейская война закончилась совсем недавно, и людям было трудно раздобыть хоть немного пищи, чтобы не умереть с голоду. И все же, несмотря на временные трудности, мне необходимо было составить долгосрочные планы на будущее. У нас еще не было своего здания Церкви, достаточно вместительного, чтобы там могли собираться на службу все прихожане, однако я чувствовал, что мне нужно подумать о более отдаленных перспективах.

После свержения японского колониального режима и освобождения Кореи в 1945 году две страны так и не смогли установить дипломатические отношения. Япония не признала правительство Сеула, а Корея продолжала считать Японию своим врагом. Но я был уверен, что когда ситуация в мире стабилизируется, этим двум странам нужно будет наладить контакт. Я несколько раз пытался послать миссионера в Японию, но ни одна из попыток не увенчалась успехом. В конце концов, это удалось сделать Чхве Пон Чхуну.

В 1958 году я попросил Чхве Пон Чхуна встретиться со мной на вершине горы позади храма Капса.

— Тебе нужно немедленно выехать в Японию, и ты не сможешь вернуться домой, пока не добьешься успеха, — сказал я ему.

— Да! — ответил он без колебаний.

И тогда мы с ним спели гимн корейского христианства, начинавшийся со слов: «Господь призвал, и я пойду, буду следовать Ему я».

С горы мы спускались в возвышенном расположении духа. Он ни разу не спросил, на какие деньги ему придется жить в Японии или как организовать там свою деятельность. Да, Чхве Пон Чхун был бесстрашным и смелым человеком! Путь в Японию был заказан для большинства корейцев, и для него единственной возможностью туда попасть было пробраться тайно, без визы. Этот путь был сопряжен с огромным риском и трудностями.

Чхве Пон Чхун не знал, сможет ли он попасть в Японию, но был готов при необходимости пожертвовать жизнью. И пока я не услышал о том, что он благополучно пересек пролив и оказался в Японии, я сидел в маленькой комнатке нашей Церкви, отложив все дела и погрузившись в молитву. Я не мог ни есть, ни спать. Нам пришлось даже взять в долг полтора миллиона вон, чтобы выслать ему. Многим нашим прихожанам было нечего есть, но проповедование в Японии было настолько важным, что все остальное просто не имело значения.

К сожалению, Чхве Пон Чхун был арестован сразу же по прибытии в Японию. Его бросили в тюрьму — сначала в Хиросиме, а затем в Ямагучи, чтобы затем депортировать в Корею. Сидя в тюрьме, он решил, что лучше умрет, чем вернется в Корею, и поэтому начал поститься. Во время поста у него поднялась температура, и японские власти решили поместить его в больницу, отложив депортацию до тех пор, пока его здоровье не улучшится. Из больницы он вскоре благополучно сбежал...

И вот так, прилагая неимоверные усилия и рискуя жизнью в течение полутора лет, Чхве Пон Чхун основал в Японии Церковь в октябре 1959 года. Однако Корея с Японией не могли установить дипломатические отношения еще шесть лет. Болезненные воспоминания о страданиях под японским колониальным гнетом были для Кореи еще слишком свежи, и поэтому она отвергала любые предложения о возобновлении контактов с Японией.

Нашему миссионеру пришлось нелегально проникнуть в эту враждебную страну ради будущего Кореи. Вместо того чтобы рвать все связи, Корея должна была распространить мое учение в Японии, чтобы занять лидирующее положение в двусторонних отношениях. Корея была материально истощена, и ей необходимо было открыть канал для поддержки со стороны Японии, заручиться доверием Японии и затем наладить связь с Соединенными Штатами. Только так Корея могла выжить.

Благодаря успешной попытке послать миссионера в Японию и жертве Чхве Пон Чхуна к Церкви присоединился выдающийся молодежный лидер Осаму Кубоки вместе с группой последовавших за ним молодых людей. В результате их трудов было создано и окончательно утверждено японское отделение Церкви.

В следующем году мы отправили миссионеров в США. В то время с визами не было никаких проблем, и члены Церкви перед отъездом получили паспорта и визы. Заверить паспорта нам помогли члены кабинета министров Либеральной партии, в свое время способствовавшие моему заключению в тюрьму Содэмун. До сих пор они противостояли нам, но теперь оказали помощь.

В те времена США казались нам далекой заморской страной, и некоторые члены Церкви не одобряли идею посылать туда миссионеров, говоря, что нам сначала нужно укрепить основание в Корее. Однако я убедил их, что это действительно важно, ведь если Америка не выберется из кризиса, Корею тоже ждет гибель. В январе 1959 года мы отправили туда Ким Ён Ун, одну из уволенных профессоров женского университета Ихва, а в сентябре того же года — Дэвида Кима. Работа, за которую они взялись в Америке, была призвана охватить весь мир.

Деньги, заработанные благородным трудом, используются с молитвенным отношением

Деньги, заработанные в сфере бизнеса, — это святое. Однако для того, чтобы доходы от бизнеса стали святыней, недопустимо лгать или гнаться за сверхприбылью. Занимаясь бизнесом, нам необходимо быть кристально честными и не забирать себе более тридцати процентов дохода. Деньги, заработанные честным и благородным путем, разумеется, должны быть использованы с молитвенным отношением. Их нужно расходовать с ясной целью и на конкретные вещи. Такие принципы делового управления я провозглашал в течение всей своей жизни. Я уверен, что бизнес нужен не только для зарабатывания денег. Он необходим для поддержания миссионерской работы, которая представляет собой Божий труд.

Причина, почему я решил поддерживать миссионерскую деятельность с помощью бизнеса, заключалась в том, что я не хотел тратить на это деньги прихожан. Какой бы благородной и возвышенной ни была цель, для отправки миссионеров в другие страны одного желания недостаточно. Для этого нужны деньги. И эти деньги должны быть заработаны от имени Церкви. Деньги, направленные на поддержку миссионерской работы, должны зарабатываться достойным способом; лишь в этом случае мы сможем гордиться всем, что мы делаем.

Я как раз искал хороший способ заработать, когда мне на глаза попались почтовые марки. В те времена я просил членов Церкви писать друг другу письма по крайней мере трижды в месяц. Отправка письма стоила 40 вон, но я советовал приклеивать к конверту не одну марку за 40 вон, а 40 марок по 1 воне за штуку. Затем мы снимали с конвертов использованные марки и продавали их, выручив таким образом за первый год 1 миллион вон. Видя, как хорошо расходятся среди коллекционеров погашенные почтовые марки, казавшиеся такой мелочью, члены Церкви продолжали продавать их в течение семи лет. Еще мы раскрашивали и продавали черно-белые фотоснимки достопримечательностей и знаменитостей. Этот бизнес также был значительным подспорьем для нашей церковной деятельности.

С ростом и развитием Церкви дохода от продажи почтовых марок и раскрашенных фотографий уже не хватало, чтобы обеспечить нашу миссионерскую деятельность в достаточной степени. Если мы хотели посылать миссионеров в другие страны, нам нужно было вывести бизнес на более высокий уровень.

У нас был старый токарный станок, брошенный японцами в 1945 году, который мы купили в 1962 году за 720 000 вон до того, как корейское правительство реденоминировало валюту. После реденоминации станок стал стоить 72 000 вон. В те времена курс корейской валюты к доллару искусственно поддерживался, и один доллар стоил 125 вон. Таким образом, наши первоначальные активы составили всего 576 долларов. Мы поместили этот станок в каморку для хранения угля в домике, представлявшем собой «вражескую собственность», в котором располагалась наша Церковь, и назвали все это «Тхониль Индастриз».

«Должно быть, этот станок кажется вам бесполезным, — сказал я людям. — Наверное, вы сидите и гадаете, что за бизнес можно организовать с помощью такого вот старого и изношенного механизма. Однако станок, который вы видите здесь, очень скоро превратится в семь и даже семьдесят тысяч станков, и наша компания будет развиваться наряду с оборонными и машиностроительными предприятиями Кореи. Станок, который мы сегодня запустим, станет краеугольным камнем автомобильной промышленности нашей страны. Просто поверьте в это! Не сомневайтесь — все так и будет!»

Вот какую речь я произнес перед собравшимися напротив каморки для угля. Начало было очень скромным, но наша цель была велика и благородна. Люди откликнулись на мой призыв и с усердием взялись за работу. В результате в 1963 году мы смогли выйти на новый уровень и заняться более серьезным бизнесом. Для этого мы построили рыболовецкое судно, которое было спущено на воду у пирса в Мансокдонге близ Инчхона, и названо «Чхонсынхо» — «Победа Небес». Когда шхуна уходила в свое первое плавание, на берегу ее провожало около двухсот человек.

Вода — это источник жизни. Все мы появились на свет из материнской утробы, наполненной жидкостью — иными словами, мы родились из воды. Спуская на воду судно, я верил, что подобно тому, как мы обрели жизнь в воде, мы должны выйти в открытое море и побороться со стихией и с множеством трудностей, чтобы научиться справляться с тем, что поджидает нас на суше.

«Чхонсынхо» была исключительной шхуной. Она избороздила вдоль и поперек Желтое море и наловила много рыбы. И все же кое-кто решил, что нам хватает дел и на суше и незачем выходить в море на рыбалку. Однако я чувствовал, что мир вот-вот войдет в океаническую эпоху, и строительство шхуны «Чхонсынхо» было хоть и маленьким, но важным первым шагом на этом пути. Я уже рисовал в воображении морские дали, где плавают корабли куда больше и быстрее, чем «Чхонсынхо».

Сила танца, захватившая весь мир

Наша Церковь была небогата. По правде говоря, это была очень бедная Церковь, основанная людьми, которым не хватало денег даже на еду. У нас не было красивых зданий и офисов, как у других церквей, но мы ели ячмень вместо риса и мало-помалу экономили деньги, отдавая их тем, кто был еще беднее нас. Наши миссионеры ночевали в нетопленых комнатах, расстилая одеяло прямо на голом цементном полу. Когда подходило время трапезы, они предпочитали «заморить червячка» парой-тройкой вареных картошек. Мы делали все возможное, чтобы не тратиться на себя.

В 1963 году на деньги, сэкономленные таким образом, мы основали детскую танцевальную труппу «Маленькие ангелы» и набрали в нее 17 детей. В те времена в Корее была очень слабо развита художественная самодеятельность. Нам и самим нечем было полюбоваться, не говоря уже о том, чтобы показать что-то гостям из других стран. Люди были поглощены заботами о выживании и не вспоминали о каких-то там корейских танцах или о том, что нашему культурному наследию целых пять тысяч лет.

Я хотел, чтобы эти семнадцать ребятишек разучили корейские танцы и ездили с ними по разным странам. За рубежом люди знали о Корее лишь то, что это бедная страна, совсем недавно пережившая ужасы войны. А я хотел, чтобы они увидели прекрасные корейские танцы и поняли, что корейский народ богат своей культурой. Как ни старайся убеждать людей в том, что Корея — это культурная страна с пятитысячелетней историей, если нам нечего показать, нам никто не поверит.

Наши танцы, в которых танцовщицы, облаченные в красивые костюмы ханбок длиной до пят, плавно кружатся по сцене, — это чудесное наследие нашей культуры, и оно было в новинку европейцам, привыкшим глазеть, как танцоры скачут по сцене с голыми ногами. Наши же танцы — это отражение печальной и горестной истории корейского народа. Движения в корейском танце, где танцовщицы, слегка наклонив голову, двигаются плавно и осторожно, словно не желая привлекать к себе лишнего внимания, зародились среди корейского народа, пережившего за пять тысяч лет истории множество лишений и невзгод.

Когда танцовщица слегка приподнимает ступню, затянутую в белый песон — традиционные корейские гетры, — и делает шажок вперед, она слегка поворачивает голову и приподнимает руку. Когда я гляжу на этот танец, изысканная утонченность ее движений уносит прочь все мои горести и печали. Тут никто не пытается привлечь внимание громогласной болтовней — напротив, зрители замирают от каждого движения, исполненного изящества и трепетной утонченности. В этом — сила искусства. Она позволяет общаться и понимать друг друга даже тем, кто говорит на разных языках, и делиться всем, что есть на сердце, даже без знания истории и культуры другого народа.

К примеру, стоит вам взглянуть на невинные личики и сияющие улыбки детей, как из вашей памяти тут же сотрется мрачный образ страны, совсем недавно пережившей войну. Я основал эту танцевальную труппу, чтобы она смогла показать танцы нашей страны, насчитывающей пять тысяч лет истории, народу Америки, самой высокоразвитой страны того времени.

Однако люди раскритиковали нас в пух и прах. Они подвергли критике нашу труппу«Маленькие ангелы», даже не посмотрев их танцы. «Женщины Церкви Объединения танцуют днем и ночью! — гласили обвинения в наш адрес. — А теперь они нарожали детей, которые тоже намерены танцевать!»

Однако подобные слухи не могли поколебать мою решимость. Я был тверд в своем желании показать миру красоту корейского танца. Я хотел, чтобы все, кто обвинял нас в плясках голышом, увидели изысканные и неторопливые движения танцовщиц, легко ступающих в своих белых песон. Это вам не какие-то одичалые плясуны, что вертятся и скачут без всякого ритма! Это утонченные и изящные танцы, исполняемые чистыми и невинными танцовщицами в национальных корейских костюмах.

Ангелы прокладывают тропу сквозь темную чащу леса

Нам необходимо перед смертью оставить потомкам две вещи: традицию и образование. Народ, не имеющий традиций, обречен на гибель. Традиции — это душа, которая поддерживает жизнь народа; без души люди не смогут жить. Вторым по важности идет образование. Ни один народ не сможет выжить, если не будет воспитывать подрастающее поколение. Образование дает нам силы применять в жизни новые знания и стремиться к новым целям. Благодаря образованию люди обретают жизненную мудрость. Если человек не умеет читать, его можно назвать невеждой, но стоит ему получить образование, и он будет знать, как применить свою мудрость в жизни.

Образование помогает нам понять принципы, по которым устроен наш мир. Чтобы открыть для себя новое будущее, нам нужно, во-первых, передать нашим потомкам традицию, которую мы сами унаследовали из глубины веков, а во-вторых — снабдить их знаниями о современном мире. Когда традиции в нашей жизни гармонично сочетаются с новыми знаниями, происходит зарождение изначальной культуры. И традиция, и образование в равной степени важны; нельзя сказать, что что-то из них важнее. Умение мудро совмещать эти два аспекта также приходит к нам благодаря образованию.

Вместе с танцевальной труппой «Маленькие ангелы» я также основал и одноименную школу искусств (которая позднее стала называться Школой искусств Сонхва). Я создал эту школу, чтобы донести до мира наши идеалы с помощью искусства. Вопрос о том, сможем ли мы со всем этим управиться, был уже второстепенным. Я просто взял и начал претворять в жизнь свой план. Если перед тобой стоит ясная и благородная задача, нужно немедленно приступить к ее выполнению. Я хотел научить детей любить Небеса, свою страну и все человечество.

В качестве девиза для школы я написал каллиграфию китайскими иероглифами, которая означала: «Любите Небеса, любите человечество, любите страну». Однажды меня спросили: «Почему вы написали о любви к стране в самом конце, если вашей целью было продемонстрировать уникальную культуру Кореи всему миру?» И я ответил: «Если человек любит Небеса и человечество, значит, он любит и свою страну. Любовь к стране пробуждается в процессе».

Если человек, рожденный в Корее, добился уважения всего мира, значит, ему уже удалось поведать миру о своей стране. «Маленькие ангелы» побывали во многих странах и открыли миру исключительность корейской культуры, но они никогда не делали это в какой-либо националистической форме. Образ Кореи как страны с великой культурой и традициями глубоко запечатлелся в душах тех, кто любовался их выступлениями и дарил им аплодисменты. В этом смысле «Маленькие ангелы» сделали больше, чем кто-либо, чтобы представить Корею миру и стать живым воплощением любви к своей стране. Я чувствую глубокое удовлетворение, слушая пение Чо Су Ми и Щин Ян Ок, выпускниц Школы искусств Сонхва и всемирно известных певиц, и глядя на выступления Джулии Мун и Кан Су Чин, ставших одними из лучших балерин мира.

Начиная с 1965 года, когда «Маленькие ангелы» провели свое первое зарубежное турне по США, труппа явила красоту корейской культуры всему миру. Они приняли приглашение королевской семьи Великобритании и выступили перед королевой Елизаветой II; их приглашали на празднование двухсотлетней годовщины Соединенных Штатов, где они выступили в Центре искусств имени Джона Ф. Кеннеди. Они выступали и перед президентом США Ричардом Никсоном, и на Фестивале культуры во время Олимпийских игр в Сеуле. И теперь «Маленькие ангелы» знамениты на весь мир как послы мира в области культуры.

А этот случай произошел в 1990 году, когда я приезжал в Москву. «Маленькие ангелы» выступали в последний вечер моего пребывания в Советском Союзе, после нашей встречи с президентом Михаилом Горбачевым. Маленькие девочки, приехавшие из Кореи, побывали в самом центре Москвы — цитадели коммунизма! Исполнив корейские танцы в национальных костюмах ханбок, «Маленькие ангелы» своими дивными голосками спели еще и русскую народную песню. Зрители столько раз вызывали их на бис, что едва-едва отпустили со сцены! В итоге им пришлось перепеть все песни из своего репертуара.

Среди зрителей была и первая леди страны Раиса Горбачева. К тому времени Южная Корея и СССР еще не заключили договор о дипломатических отношениях, поэтому было весьма необычно видеть столь высокую гостью на представлении ансамбля из Кореи. Тем не менее, госпожа Горбачева сидела в первом ряду и с радостью аплодировала в течение всей программы. После представления она прошла за кулисы и вручила артисткам цветы. При этом она то и дело упоминала о величии корейской культуры и повторяла: «"Маленькие ангелы" — это воистину ангелы мира! Я и не знала, что в Южной Корее такая богатая традиционная культура. Весь вечер во время выступления мне казалось, что я вижу сон, навеянный из детства...» Госпожа Горбачева обняла и поцеловала в щечку каждую танцовщицу, приговаривая: «Мои маленькие ангелочки!»

В 1988 году «Маленькие ангелы» посетили Пхеньян в рамках первой частной неправительственной программы культурного обмена и дали там три концерта. Они танцевали шуточный «Танец маленького слуги» и красочный «Танец с веерами». Во время выступления жители Северной Кореи не могли сдержать слез. Образ одной из зрительниц, плачущей навзрыд, был запечатлен фотокорреспондентом местной газеты. Ким Ён Сун, глава северокорейского Комитета по мирному урегулированию в Азиатско-Тихоокеанском регионе, похвалил «Маленьких ангелов» после представления и сказал: «Они проторили узенькую тропинку сквозь густой и темный лес».

Именно это и удалось сделать «Маленьким ангелам». Они стали наглядным свидетельством того, что корейцы Юга и Севера, так долго не желавшие иметь друг с другом ничего общего, способны собраться в одном зале и вместе наслаждаться выступлением. Люди часто думают, что миром движет политика, но на самом деле это не так. Культура и искусство — вот что движет миром. Эмоции, а не рассудок затрагивают самые глубинные струны человеческой души. Если отношение человека меняется и он открывает свое сердце для принятия чего-то нового, это влечет за собой перемены в идеологии и мировосприятии. «Маленькие ангелы» не просто привлекли к нашему традиционному искусству внимание всего мира: они проложили узкую тропу между двумя диаметрально противоположными мирами.

Каждый раз, встречаясь с «Маленькими ангелами», я говорю им: «Чтобы ваши лица сияли красотой и вы могли красиво танцевать, у вас должно быть красивое сердце». Настоящая красота — это внутренний свет, исходящий из самой глубины души. «Маленькие ангелы» смогли затронуть сердца людей по всему миру благодаря красоте корейских традиций и духовной культуры — красоте, которой пронизан каждый танец. Это значит, что люди, аплодируя «Маленьким ангелам», фактически аплодировали всей национальной культуре Кореи.

Мировое турне

С самого детства я мечтал побывать в далеких краях. В своей деревне я частенько залезална гору и тосковал о море. Приехав в Сеул, я тут же захотел отправиться в Японию. Мне всегда хотелось побывать там, где я еще не был, особенно в более крупных городах и странах.

В 1965 году я отправился в свое первое мировое турне. Мой чемодан был буквально набитземлей и камнями из Кореи, ведь я хотел оставить немножко корейской земли в каждойиз стран, ознаменовав тем самым связь Кореи со всем миром. За десять месяцев я объехал сорок стран, включая Японию, США и страны Европы. В день моего вылета изСеула сотни членов Церкви приехали проводить меня, забив до отказа зал ожидания в аэропорту Кимпхо. В те годы поездка за рубеж была довольно значимым событием, и в тот холодный январский день наши прихожане толпами съехались к аэропорту, обдуваемые ледяными порывами северо-западного ветра. Никто не просил их делать это — они приехали, следуя зову сердца. И я принял их любовь с глубокой благодарностью.

В те годы мы вели миссионерскую деятельность в десяти странах мира, и я планировал за два года увеличить число таких стран до сорока. Чтобы заложить для этого основание, я отправился в путешествие по сорока государствам. Прежде всего я посетил Японию. Как же радушно и тепло меня там встретили! Именно в этой стране Чхве Пон Чхун рисковал своей жизнью, чтобы приступить к миссионерской работе.

Вот какой вопрос я задал японским членам Церкви: «Кем вы себя ощущаете? Жителями Японии? Или вы уже перешагнули этот этап и чувствуете себя кем-то большим, чем просто "мы из Японии"»?

И еще я сказал им: «Бог нуждается не в тех, кто говорит про себя: "Я из Японии". Ему нужны совсем не те, кто считает себя просто японцами. Ему необходимы люди, которые смотрят на это гораздо шире. Если вы хотите, чтобы через вас мог действовать Бог, вам нужно перестать ограничивать себя рамками "я из Японии" и раздвинуть для себя границы этой страны, чтобы стать японцами, любящими весь мир». Наверное, им нелегко было понять мои слова, но мне было важно прояснить этот момент.

Второй остановкой на моем пути были США. Я оказался там, приземлившись в аэропорту Сан-Франциско, где меня встретили наши миссионеры; после этого мы объехали всю страну. В течение всей поездки я думал: «Эта страна играет ведущую роль на мировой арене. В будущем появится новая культура, и основанием для ее зарождения станет именно Америка». Как раз в то время у меня возник план приобрести в США здание для проведения семинаров, способное вместить пятьсот человек. Конечно, семинары будут проводиться не только для корейцев. Это будет международный образовательный центр, способный принять гостей более чем из ста государств.

К счастью, этот план вскоре осуществился. В новый семинарский центр съехались люди из разных стран, чтобы в течение нескольких месяцев учиться и обсуждать проблемы достижения мира на земле; при этом их расовая, национальная или религиозная принадлежность не имели никакого значения.

Я верю, что наше общество изменится и станет гораздо лучше, если люди, выйдя за рамки рас, национальностей и религий и обретя широту взглядов, соберутся вместе для открытого обсуждения проблемы мира.

Во время турне по США я побывал во всех штатах, кроме Аляски и Гавайев. Мы взяли в аренду микроавтобус и ехали день и ночь напролет; порой водитель буквально падал от усталости. «Знаете, — говорил я, — мы приехали сюда не на экскурсию. Мы здесь для того, чтобы исполнить очень важную миссию, поэтому давайте будем осторожнее!»

Мы не тратили время на то, чтобы остановиться и поесть. Нам достаточно было пары кусков хлеба с сосиской и чем-нибудь солененьким. То же самое мы ели на завтрак, на обед и на ужин. Спали мы тоже в машине. Машина была для нас домом, ночлегом и столовой. В этом маленьком автомобильчике мы и ели, и спали, и молились. В нем можно было делать все что угодно. Передо мной стояла четкая цель, и мне нетрудно было смириться с мелкими физическими неудобствами.

После США и Канады я направился в Центральную и Южную Америку, а затем — в Европу. Я подумал, что Европа находится под культурным влиянием Ватикана, и поэтому мы не достигнем успеха в Европе, не изучив прежде Ватикан. Даже Альпы, такие неприступные с виду, по сравнению с Ватиканом казались мелкими и незначительными.

И вот я отправился в Ватикан, где католики Европы собираются для молитвы, и помолился там так истово и горячо, что у меня по лбу ручьями тек пот. Я молился о том, чтобы христианство, расколотое на множество деноминаций и духовных групп, как можно скорее стало единым. Бог сотворил один мир, но люди поделили его на множество частей по своему усмотрению. Я еще раз убедился, что нам необходимо положить конец этому расколу и объединить наш мир в одно целое. После Европы я побывал в Египте и на Ближнем Востоке и там завершил свое турне, длившееся 10 месяцев.

Когда я вернулся в Сеул, мой чемодан был набит землей и камнями из 120 городов 40 стран мира. Закапывая в землю почву и камни, привезенные из Кореи, я брал взамен почву и камни в каждом из 120 городов и потом привез все это в Корею. Таким образом я символически соединил Корею с каждой из этих стран, чтобы подготовиться к тому дню, когда на земле будет построен единый и гармоничный мир, центром которого станет Корея. Затем я стал готовиться к отправке наших миссионеров в каждую из этих сорока стран.

Последний рейс в Америку

В конце 1971 года я вновь отправился в США. У меня было несколько неотложных задач, которые я должен был выполнить, но попасть в эту страну было делом нелегким. Я не в первый раз летел в Америку, однако мне пришлось довольно долго ждать визы. Кто-то изчленов Церкви посоветовал отложить поездку, но я не мог этого сделать. Мне труднообъяснить почему, но я во что бы то ни стало должен был вылететь из Кореи в назначенный срок. Я решил сначала отправиться в Японию и получить американскую визутам. Я так спешил вылететь из Кореи!

В день моего вылета было очень холодно, но члены Церкви приехали меня проводить, и их собралось так много, что для них не хватило места в аэропорту. Когда подошло время проходить паспортный контроль, оказалось, что в моем паспорте не хватает печати начальника паспортного отдела МИДа. Эта печать требовалась в подтверждение того, что правительство разрешает мне покинуть страну. Из-за этого я пропустил рейс и не смог вылететь в назначенное время.

Члены Церкви, которые занимались подготовкой моего отъезда, очень долго извинялись и предложили мне вернуться домой и подождать, пока они сходят к начальнику паспортного отдела и добьются для меня нужной печати.

Я отказался куда-либо ехать и заявил, что буду ждать в аэропорту. «Так что поторопитесь и поставьте мне эту печать», — сказал я им.

Мое сердце от нетерпения буквально выпрыгивало из груди. Был воскресный день, и начальника паспортного отдела не было на рабочем месте, но я не мог позволить себе переживать по этому поводу. В конечном итоге члены Церкви отправились прямиком домой к этому начальнику, и он поставил печать в моем паспорте. Поэтому я успел на последний рейс и вылетел из Кореи. В ту же ночь правительство ввело чрезвычайное положение в стране и резко ужесточило правила выезда частных лиц за рубеж. Так что я попал на последний рейс, которым мог улететь в Америку...

В Японии я подал документы на получение американской визы, но мне вновь пришел отказ. Позднее я узнал, в чем было дело. В корейских правительственных архивах все еще хранились документы о моем аресте по обвинению в связи с коммунистами, произведенном японской колониальной полицией перед самым освобождением Кореи. В начале 1970-х годов коммунизм распространялся с ужасающей скоростью. Мы послали миссионеров в 127 стран, в том числе и в 4 коммунистические страны; из этих четырех стран их депортировали. В те времена свидетельствование в коммунистических странах было сопряжено с риском для жизни, и все же я не сдавался и продолжал посылать миссионеров в Советский Союз и другие страны соцлагеря. Наш первый миссионер вылетел в Чехословакию в 1968 году.

К началу 80-х годов мы стали называть нашу миссионерскую работу в коммунистических странах Восточной Европы «миссией бабочки». Прежде чем обрести крылья и стать бабочкой, личинке приходится довольно долго терпеть и преодолевать трудности; точно так же чувствовали себя и подпольные миссионеры, преодолевая невзгоды в коммунистических странах. Бабочке очень трудно выбраться из кокона, но как только она сделает это и расправит крылья, она сможет свободно летать, где пожелает. Мы знали, что как только власть коммунистов подойдет к концу, наши миссионеры смогут расправить крылья и полететь куда угодно.

Миссионер Ким Ён Ун, вылетев в США в начале 1959 года, объехала ведущие университеты страны, провозглашая в них Слово Бога. Там она встретила Питера Коха, немецкого студента Калифорнийского университета в Беркли, который решил взять академический отпуск, чтобы отправиться на корабле в Роттердам и начать миссионерскую работу в Германии. Для работы в коммунистических странах Азии мы отправляли миссионеров из Японии. Этим миссионерам приходилось ехать туда, где их жизнь подвергалась смертельной опасности, и мы даже не устраивали им каких-то особенных проводов.

Это причиняло мне не меньшую боль, чем в те дни, когда я в очередной раз безуспешно пытался послать Чхве Пон Чхуна в Японию в качестве тайного миссионера во время нашей последней встречи в сосновой роще позади храма Капса. Родитель, который видит, как наказывают его ребенка, с гораздо большей готовностью принял бы наказание сам.

Мне так хотелось самому поехать миссионером вместо них! Мое сердце разрывалось от боли, когда я посылал наших миссионеров в страны, где за ними тут же устанавливалась слежка и где им грозила расправа за религиозную деятельность. После их отъезда я стал проводить большую часть времени в молитвах. Самое лучшее, что я мог сделать для защиты их жизни — это молиться о них истово и горячо. Миссионерская работа в коммунистических странах была сопряжена с большим риском, ведь этих людей в любой момент могли схватить и бросить в тюрьму.

Те, кто отправлялся в качестве миссионеров в соцстраны, не могли сообщить даже своим родителям, куда они едут. Ведь родители хорошо понимали опасность въезда в такие страны и никогда не разрешили бы своим детям туда поехать. Гюнтер Верцер был схвачен КГБ и депортирован. В Румынии, где диктатура Николае Чаушеску достигла своего пика, тайная полиция постоянно подслушивала и перехватывала телефонные разговоры миссионеров.

Это было похоже на то, как если бы наши миссионеры отправлялись прямиком в логово льва. И все же число людей, уезжавших свидетельствовать в соцстраны, постоянно росло.

В 1973 году в Чехословакии произошел ужасный случай, когда тридцать членов нашей Церкви были арестованы и брошены в тюрьму. Одна из наших прихожанок, Мария Живна, умерла в тюрьме в возрасте 24 лет. Она стала первой мученицей, погибшей во время миссионерской работы в коммунистической стране. Через год еще один человек лишился жизни в тюрьме.

Каждый раз, слыша о том, что кто-то из членов Церкви умер в тюрьме, я леденел всем телом. У меня отнимался язык, и я не мог ни есть, ни даже молиться. Я неподвижно сидел, словно окаменевший, не в состоянии пошевелиться. Если бы все эти люди никогда не встречали меня и не слышали моего учения, они никогда не оказались бы в холодной одиночной камере и ни за что не погибли бы таким образом. Они умирали вместо меня. Я задавал себе вопрос: «Неужто моя жизнь так важна, что за нее они отдают свои жизни? Каким образом нам продолжать проповедование в странах коммунистического блока, где этим людям пришлось взвалить на себя мою ответственность?» У меня просто не находилось слов. Мне было так горько, что этой горечи, казалось, не будет конца, словно меня столкнули в глубокие воды отчаяния...

Я видел перед собой Марию Живну — она летала вокруг, словно желтая бабочка. Эта желтая бабочка, вылетев из стен чехословацкой тюрьмы, трепетала крылышками, словно подбадривая меня: «Держись и поднимайся на ноги!» Занимаясь проповеднической деятельностью с риском для жизни, Мария словно превратилась из гусеницы в прекрасную бабочку.

Миссионеры, трудившиеся в столь жестких условиях, часто получали откровения через сны и видения. Они были изолированы от Церкви и не могли свободно общаться друг с другом, поэтому Бог посылал им откровения и рассказывал, что следует делать дальше. Бывало и так, что миссионер, остановившись где-нибудь на ночлег, засыпал и видел сон, в котором ему говорили: «Поднимайся скорее и иди спать в другое место!» Он просыпался и делал так, как советовали во сне, а позднее узнавал, что там, где он только что ночевал, производила облаву тайная полиция. Другому миссионеру однажды приснился сон, где к нему пришел совершенно незнакомый человек и стал учил его, как лучше осуществлять миссионерскую работу. Позднее, когда этот миссионер впервые встретился со мной, он воскликнул: «Вы тот человек, который мне приснился!»

Вот так я рисковал и своей жизнью, и жизнью членов Церкви, чтобы победить коммунизм и построить Царство Божье. А в это время Соединенные Штаты отказывали мне в визе, подозревая во мне коммуниста! В конце концов в Канаде, где были представлены документы, подтверждающие мои антикоммунистические взгляды, я смог получить визу в США.

Я прошел через эти испытания и всеми силами постарался попасть в Америку, чтобы сразиться там с силами тьмы, из-за которых страна переживала нравственный упадок. При этом мне пришлось оставить Корею в разгар войны с силами зла. В те времена все самые серьезные мировые проблемы — коммунизм, наркомания, моральное разложение и безнравственность — смешались воедино, образовав гремучую смесь. И я провозгласил: «Я приехал в Америку как пожарный и врач. Если в доме вспыхнул пожар, нужен пожарный, чтобы его потушить, и если кто-то заболел, к нему должен прийти врач». Я был пожарным, который явился в Америку, чтобы потушить пожар безнравственности, а также врачом, приехавшим, чтобы вылечить эту страну от болезни, из-за которой она утратила связь с Богом и оказалась на волосок от гибели.

В начале 70-х Америка была вовлечена в войну во Вьетнаме, и активисты выражали протест против этого. Страна переживала серьезный раскол. Молодежь в поисках смысла жизни экспериментировала с алкоголем, наркотиками и свободным сексом, пренебрегая своими вечными душами. Христианство как ведущая религия, чьим долгом было наставлять молодых людей на путь истинный, не справилось с этой ролью и не помогло им покончить с бесцельным существованием и вернуться к нормальной жизни. Гедонистическая и материалистическая культура утянула многих молодых людей на самое дно лишь потому, что им, по сути, больше некуда было приткнуться.

Прилетев в США, я сразу же провел турне по всей стране с выступлениями на тему «Будущее христианства» и «Надежда Бога в отношении Америки». Стоя перед огромным скоплением людей, я критиковал все слабости Америки так, как до этого не делал никто.

Я говорил о том, что эта страна была основана с пуританским духом и всего за двести лет стала сильнейшим государством мира, снискав бесконечные благословения и любовь Бога. Я напомнил людям, что именно Бог даровал Америке свободу, но в наши дни эта страна напрочь забыла о Нем. «Америка — это страна с великими традициями, — сказал я. — Вам нужно лишь возродить их». Я приехал, чтобы возродить дух Америки, спасти ее от разрушения и призвать людей раскаяться и вернуться к Богу.

Океан – наше будущее

Никто и не догадывался, что я, отправившись в мировое турне, уже начал разрабатывать план, который позволил бы нам расширить наше экономическое основание и вывести его на мировой уровень. С ростом Церкви и увеличением числа миссий наши финансовые потребности для поддержания деятельности значительно возросли. Нам был необходим какой-то доход. И пока я объезжал сорок восемь штатов США, я ломал голову над тем, каким бизнесом нам заняться, чтобы хватило средств на осуществление всего, что мы запланировали.

И тогда мне в голову пришла мысль о том, что американцы каждый день едят мясо. Я подсчитал, сколько стоит одна корова, и пришел к выводу, что мясо одной коровы, весьма дешевое во Флориде, в Нью-Йорке будет стоить несколько сотен долларов. Но когда я узнал цену на мясо тунца, я обнаружил, что один голубой тунец стоит более 4000 долларов. К тому же тунец откладывает за раз более миллиона икринок, в то время как корова может произвести на свет всего одного теленка. Выходит, что ловля тунца — куда более прибыльное занятие, чем выращивание скота.

Единственная проблема заключалась в том, что американцы едят не так уж много рыбы — в отличие от тех же японцев, которые души не чают в мясе тунца. В те годы в Америке жило довольно много японцев, и в дорогих японских ресторанах подавали свежего тунца по баснословной цене. Впрочем, некоторые американцы к тому времени тоже увлеклись строганиной[i] и любили поесть тунца.

Большая часть поверхности Земли, на которой мы живем, покрыта не сушей, а океанами. США омывают целых два океана, в которых полным-полно рыбы. К тому же территориальные воды заканчиваются в двухстах милях от берега, и любой может заплыть в нейтральные воды и наловить там рыбы. Чтобы построить ферму и выращивать скот, нужно сначала купить землю, а для рыбной ловли никакой земли покупать не надо. Все, что нам нужно — это небольшое суденышко, на котором мы могли бы выйти в море и наловить рыбы. Ведь океан — это целый кладезь самой разнообразной еды, а его поверхность широко используется в морских грузоперевозках: корабли, бороздя морские просторы, развозят по всему свету товары, изготовленные в разных странах. Так что океан — это настоящая сокровищница, гарантирующая светлое будущее всему человечеству. Именно поэтому я все время повторяю, что те, кто озабочен будущим человечества, должны позаботиться и об океанах. Если мы полюбим и научимся беречь океан, мы сохраним наше будущее.

Итак, мы купили в США несколько шхун. Это были не те огромные красавцы-корабли с рекламных буклетов, а обычные шхуны длиной всего 34–38 футов — рыболовецкие катера размером с яхту, вполне устойчивые на море. Мы отправили эти шхуны в Вашингтон, Сан-Франциско, Тампу и на Аляску, а потом приобрели еще и судоремонтную верфь.

Затем мы занялись исследованием акватории. Мы посылали шхуны в самые разные места и измеряли температуру воды, а также вели записи о количестве тунцов, пойманных в тот или иной день, и составляли графики. Мы не пользовались чужими графиками, сделанными экспертами: члены нашей Церкви сами выходили в море и собирали информацию, используя в качестве справки открытые данные научных исследований той или иной акватории. Я и сам отправлялся в те места и рыбачил там по несколько дней, досконально все проверяя. Так что наши сведения были самыми точными. Нам пришлось немало потрудиться в ходе наших исследований, но ведь мы трудились не только для себя.

Мы делились информацией с рыболовецкими предприятиями, а также открывали новые акватории, подходящие для рыбной ловли. Ведь если рыбачить постоянно на одном и том же месте, численность рыбы заметно сокращается, поэтому очень важно менять места лова и находить новые. Таким образом, за короткое время мы внесли значительный вклад в рыболовецкую промышленность США.

Итак, мы занялись рыболовным бизнесом в открытом море. Наша задумка состояла в том, чтобы каждая из шхун выходила в море и ловила рыбу в течение как минимум полугода без захода в порт. Когда шхуна доверху нагрузится рыбой, к ней подходило бы транспортное судно, забирало улов и снабжало моряков провизией и топливом. Каждая из шхун была снабжена морозильным оборудованием, чтобы замораживать рыбу на длительный срок. Наша шхуна под названием «Новая надежда» приобрела широкую известность благодаря отличным уловам.

Я и сам выходил на ней ловить тунца. Бывало, что люди боялись отправляться в морские путешествия, и когда я предлагал молодежи подняться со мной на борт, их первой реакцией был страх. «У меня морская болезнь, — частенько слышал я от них. — Стоит мне взойти на борт, как меня сразу же начинает тошнить, да так, словно я вот-вот умру!» Так что мне приходилось подниматься на борт первому.

С того дня я в течение семи лет почти ежедневно выходил в море. Даже сейчас, когда мне уже за девяносто, я люблю бывать в море при любой возможности. В наше время все больше и больше молодежи желает научиться рыбачить, и даже женщины мечтают об этом! В любом деле так: если лидер берется за что-то первым, все остальные следуют за ним. Так что в результате я приобрел славу хорошего ловца тунцов.

Однако если бы мы только ловили тунцов, от этого было бы мало проку. Нам нужно было еще и продавать их за хорошую цену. И тогда мы открыли рыбоперерабатывающий завод и сами стали продавать рыбу. Мы грузили ее в рефрижераторы и везли на продажу. Если торговля шла плохо, мы открывали собственные ресторанчики, где посетителям предлагались блюда из тунца. Когда у нас появились свои рестораны, люди уже не могли игнорировать нас!

США располагают тремя из четырех крупнейших мировых рыболовных акваторий. Три четверти мирового запаса рыбы водится в водах, омывающих Соединенные Штаты. Однако в этой стране очень немногие занимаются рыбной ловлей, и этот бизнес развит очень слабо. Правительство предприняло серьезные меры для поддержания этой отрасли, но к ощутимым результатам это не привело. Тогда правительство решило продавать рыболовецкие шхуны с большой скидкой, но при условии, что покупатели будут использовать их по назначению в течение трех лет. К сожалению, этой возможностью захотели воспользоваться очень немногие. Печальная ситуация!

Как только мы начали вкладывать деньги в развитие рыбной промышленности, наши суда сразу же стали вызывать повышенный интерес в каждом порту, куда бы они ни зашли. Это неудивительно, учитывая тот факт, что любые отрасли, в которые мы вкладывали деньги, в результате начинали процветать. Так что нашей задачей стало открытие новых отраслей и сфер. Мы не просто ловили рыбу — мы прокладывали путь, на который до нас еще никто не ступал. Это так волнующе — открывать новые просторы!

Океан славится своей переменчивостью. Если настроение человека меняется по утрам и вечерам, то морская гладь меняется ежесекундно. Вот почему океанские глубины столь прекрасны и загадочны. Они могут принять в себя все — и небеса, и землю. В каком-нибудь уголке океанских просторов могут внезапно собраться тучи из водяного пара и либо пролиться дождем, либо улететь восвояси.

Я очень люблю природу, потому что она не умеет обманывать. В природе возвышенности сменяются низинами, а низины — возвышенностями; они чередуются между собой, стремясь к слиянию с горизонтом. И когда я сижу с удочкой в руках, я чувствую, как время для меня останавливается. Что может преградить нам путь в океане? Кто может заставить нас куда-то спешить? У нас есть куча времени, и все оно принадлежит нам. Мы можем просто любоваться морем и беседовать с ним. Чем больше времени человек проводит в океане, тем духовнее и глубже становится его жизнь. Однако характер моря таков, что сейчас на нем штиль, а уже через минуту его поверхность резко меняется и начинает вздыматься крутыми волнами. Шхуну в один миг окружают гигантские волны, в несколько раз превышающие человеческий рост, словно грозясь проглотить ее целиком, и ураганный ветер с ужасающим ревом рвет в клочья паруса и снасти.

Однако подумайте вот о чем: даже в самый лютый шторм при ураганном ветре рыба спокойно спит в глубинах вод. Она просто отдается волнам, не сопротивляясь. Вот чему я научился у рыбы. Я решил, что не буду бояться, как бы сильно ни штормило. Я позволю волнам нести меня. И я буквально прирастал к шхуне, взлетая с ней на гребень волны. Придя к такому решению, я уже не чувствовал страха, какие бы волны меня ни ждали. Океан стал таким чудесным учителем для меня, что я открыл программу «Вызов океану», чтобы дать возможность молодым лидерам пройти тренировку, которую предоставляет нам океан.

Преподобный Мун – источник новой революции в Америке

Теплое и дружелюбное гостеприимство, проявленное американцами по отношению ко мне в самом начале, со временем стало остывать и даже сменилось враждебностью. Люди стали задаваться вопросом, с какой стати религиозный лидер из Кореи — мелкой и незначительной страны, едва пережившей голод и войну — осмелился призывать Америку к покаянию.

Мне противостояли не только американцы. Особенно негативной была реакция японской Красной армии, состоявшей в сговоре с коммунистами всего мира. Они даже были пойманы ФБР при попытке тайно проникнуть в семинарский центр в Бостоне, где я часто бывал. На меня было совершено столько покушений, что мои дети были вынуждены ходить в школу с охраной. Из-за непрекращающихся попыток свести со мной счеты мне пришлось некоторое время выступать за перегородкой из пуленепробиваемого стекла.

Однако, несмотря на подобное противостояние, все больше и больше людей интересовалось сериями лекций, которые читал им восточный мужчина с узкими глазами. Люди стали прислушиваться к учению, которое кардинальным образом отличалось от всего, что они слышали раньше. Лекции, посвященные основополагающим принципам мироздания, с помощью которых я пытался воскресить дух основателей Америки, стали глотком свежего воздуха для американцев, тонувших все глубже и глубже в адском болоте распущенности и лени.

Благодаря моим лекциям в сознании людей происходила революция, и молодежь стала следовать за мной и называть меня «Отец Мун» или «преподобный Мун», состригая напрочь длинные неряшливые волосы и сбривая бороды. Когда меняется внешний облик человека, меняется и его сознание, поэтому Бог начал постепенно проникать в сердца молодых людей, которые до этого знали лишь алкоголь да наркотики.

На лекции приходила самая разная молодежь любых вероисповеданий и конфессий. Если я во время проповеди задавал вопрос: «Есть ли среди вас пресвитерианцы?» — тут же в воздух поднималось множество рук: «Здесь мы, здесь!», а когда я спрашивал: «Есть ли в этом зале католики?» — снова поднимался целый лес рук. На вопрос: «А есть ли здесь баптисты с Юга?» я получал так же много ответов: «Да, мы здесь!»

Тогда я спрашивал: «Зачем же вы пришли сюда и слушаете меня вместо того, чтобы пойти на службу в свою церковь? Возвращайтесь домой и идите в свои церкви, чтобы слушать там Слово Бога».

Но люди отвечали: «Мы хотим услышать преподобного Муна!»

На наши встречи собиралось все больше и больше людей, и даже пасторы из пресвитерианской и баптистской церквей стали приходить ко мне и приводить с собой молодежь из числа своих прихожан. Со временем имя преподобного Муна стало знаковым для революции сознания в американском обществе.

Я учил молодых американцев преодолевать трудности и пытался втолковать им, что человек сначала должен научиться владеть собой и лишь потом претендовать на владение Вселенной. Мое учение дало новое вдохновение молодым американцам, живущим в эпоху смятения умов, и они с готовностью поддержали мои идеи о сексуальной чистоте и создании истинных семей. Люди так горячо принимали мои выступления, что я сам от волнения буквально истекал потом.

«Вы хотите взвалить на себя бремя боли и страданий? — спрашивал я их. — Никто не хочет идти крестным путем. Даже если ваше сердце стремится к этому, тело будет отчаянно сопротивляться. Если что-то выглядит приятным для глаз, это еще не значит, что и сердцу будет столь же приятно. На свете есть много вещей, которые кажутся нам просто замечательными, но если копнуть глубже и заглянуть в самую суть, окажется, что ничего хорошего в них нет.

Если вы однажды поймаете себя на том, что стремитесь лишь к внешне привлекательным вещам и мечтаете лишь о них, немедленно остановитесь и отругайте себя! И если вам хочется есть только то, что вкусно, отругайте свое тело и больше не идите у него на поводу. Пока вы молоды, вас притягивает к противоположному полу, верно? Так вот, вам необходимо научиться сдерживать свои порывы и противостоять искушениям! Если человек не может контролировать себя, он ни на что не способен. Только представьте: если вы не устоите, Вселенная тоже не устоит и рухнет вслед за вами».

Я рассказал им о девизе, которому сам следовал с юных лет: «Прежде чем владеть Вселенной, научись владеть собой». Америка достигла небывалого расцвета в материальном плане и буквально помешалась на благополучии и достатке. И я, находясь в самой гуще материалистической цивилизации, говорил людям о душе и сердце. Душу нельзя ни увидеть, ни потрогать руками. И все же именно душа направляет нас и руководит нами в жизни. Без души мы ничто. И еще я говорил об истинной любви, основа которой — Бог, о любви, которая должна направлять нашу душу, а также о том, что мы будем по-настоящему свободны лишь тогда, когда, опираясь на основание истинной любви, сможем хорошенько разобраться в себе и научимся самоконтролю.

Еще я рассказывал людям о важности труда. Усердный труд — это не страдание, а созидание. Человек может проработать всю жизнь и быть счастливым, потому что труд соединяет его с миром Бога. Когда люди трудятся, они берут то, что создано Богом, и перекраивают по-своему. Если для вас труд — это возможность что-то подарить Богу на память, он не будет вызывать у вас негативных чувств. Многие молодые американцы так привыкли к изобилию и благополучию, которые дарует им цивилизация, что даже не догадываются, какую радость может принести простой физический труд. Поэтому я учил их трудиться с радостью.

И еще я рассказывал о том, сколько радости дарит нам любовь к природе. Молодых людей буквально поглотила атмосфера безнравственности, царящая в больших городах, и поработил эгоистичный образ жизни, поэтому я стал говорить с ними о ценности живой природы. Природа дарована нам Богом, и ее голосом с нами говорит Сам Бог. Поэтому губить природу ради сиюминутной прихоти или пары-тройки лишних долларов — это серьезный грех. Разрушение природы еще аукнется нам ядовитыми загрязнениями и сделает жизнь наших потомков невыносимой. Нам необходимо вернуться в лоно природы и услышать, о чем она пытается рассказать. Я объяснял юношам и девушкам Америки, что если мы откроем наши сердца и прислушаемся к голосу природы, мы сможем услышать голос Бога.

В сентябре 1975 года мы открыли Теологическую семинарию Объединения в Бэрритауне, на севере Нью-Йорка. Профессорско-преподавательский состав формировался на межрелигиозной основе: среди профессоров были последователи иудаизма, протестантизма, католической церкви, восточного православия и различных философских течений Востока. Когда они читали лекции, посвященные своим религиям, наши студенты забрасывали их множеством трудных вопросов, и в аудиториях подчас кипели весьма оживленные дискуссии.

Когда представители всех религий собираются вместе и устраивают дебаты, в этот момент рушится множество ошибочных представлений об учениях друг друга, и люди приходят к более глубокому взаимопониманию. Одаренные молодые люди, получив диплом магистра в нашей семинарии, поступали в докторантуры Гарварда, Йельского университета и других ведущих университетов США и становились лидерами, способными повести за собой религиозный мир в глобальном масштабе.

Митинг у памятника Вашингтону в 1976 году

В 1974 и 1975 годах меня пригласили выступить на Капитолийском холме, и я произнес речь перед членами Палаты представителей на тему: «Единая страна под Богом».

Я обращался к конгрессменам так же, как и к молодежи на улице, говоря им: «Америка появилась на свет благодаря Божьей милости. Однако эта милость была ниспослана не только американцам. Бог через Америку хотел даровать эти благословения всему миру. Следовательно, ваша страна должна понять принцип, в соответствии с которым она обрела эту милость, и принести в жертву свои интересы ради спасения мира. Для этого Америке необходимо вновь пробудиться, чтобы воскресить в себе дух отцов-основателей. Христианство, разделенное на множество деноминаций, должно объединиться, охватив все религии, и открыть новое будущее для цивилизации всего мира».

Я был первым иностранным религиозным деятелем, приглашенным для выступления в Конгрессе США. Когда меня пригласили туда во второй раз, уже гораздо больше людей проявили интерес к человеку по имени преподобный Мун из Кореи.

На следующий год, 1 июня 1976 года, мы организовали празднование на стадионе «Янки» в Нью-Йорке в честь двухсотлетия независимости США. В те времена Америка не имела возможности мирно и спокойно отмечать подобные события. Страна жила под угрозой коммунизма, и образ жизни молодежи был весьма далек от Бога: это были сплошные наркотики и свободный секс. Я понял, что Америка серьезно больна, и отправился туда, словно хирург, взрезающий обнаженное сердце умирающего Нью-Йорка.

В день празднования с неба хлынули потоки дождя, и сильный ветер сдул декорации и разбросал их по всему стадиону, однако никто и не подумал уйти и спрятаться от непогоды. Когда наш ансамбль заиграл песню «You are my sunshine» («Ты — мое солнышко»), все присутствующие стали подпевать. Они пели песню о солнце, промокая до нитки под проливным дождем. Их рот пел о солнце, а из глаз текли слезы, сливаясь с дождевыми каплями. Невероятно — но в тот момент, когда я вышел на сцену и начал выступать, сквозь хмурые тучи пробились лучики солнца! Казалось, Сам Бог услышал наше пение и внял ему.

Еще будучи школьником, я немного занимался боксом. Можно нанести тренированному боксеру целую серию ударов, но ни один из них не достигнет цели. Но если вы ударите его хорошим апперкотом, даже самый сильный боксер не выдержит и пошатнется. И я рассчитывал дать Америке мощный апперкот. Я чувствовал, что масштабы тех митингов, которые я проводил, явно недостаточны; мне хотелось, чтобы имя «Мун Сон Мён» накрепко засело в головах у американцев. В Вашингтоне, в самом центре столицы США, на Эспланаде стоит памятник Вашингтону. Этот обелиск высотой 169 метров похож на стоящий вертикально заостренный карандаш. Вокруг памятника вплоть до зеркального пруда напротив мемориала Линкольна расстилаются обширные зеленые газоны. Эта площадь — самое сердце Америки, и я решил, что проведу на этом месте грандиозный митинг.

Однако для проведения такого митинга нам нужно было разрешение от американских властей и от Отдела по поддержанию порядка в национальных парках. К тому времени большинство американских чиновников стали меня недолюбливать. Ранее я через газеты призывал американцев простить бывшего президента США Ричарда Никсона, который оказался в критической ситуации из-за Уотергейтского скандала. Мои взгляды были весьма непопулярны, и поэтому власти США постоянно присылали нам отказы. Буквально за сорок дней до планируемого события мы наконец-то получили разрешение на его проведение.

Члены Церкви также убеждали меня, что мой план слишком амбициозен и что от него лучше отказаться. Эспланада, окружаюшая памятник Вашингтону, — это открытый парк в самом центре города, где не так уж много деревьев и где все засажено травой. Стало быть, если на событие явится мало народу, это увидят все. Чтобы заполнить столь огромное пространство, потребуются сотни тысяч человек, и члены нашей Церкви хотели знать, где нам их набрать. До этого только двоим людям удалось провести массовые события на этой территории. Одним из них был д-р Мартин Лютер Кинг-младший, организовавший митинг в защиту прав человека на ступенях мемориала Линкольна, а вторым — преподобный Билли Грэм, который провел здесь массовое собрание. Так что это место было очень символичным. И я бросил ему вызов.

Я постоянно молился об успехе этого мероприятия и четыре раза переписывал речь, которую собирался произнести, но за неделю до митинга я все еще пребывал в смешанных чувствах относительно того, что буду говорить. В конце концов, за три дня до выступления текст был готов. Обычно я не пишу заранее свои речи, но в этом случае я сделал исключение, беспокоясь о том, чтобы мероприятие прошло успешно. Я знал, что это событие будет особенно важным, хотя и не был уверен до конца в его успехе.

Я никогда не забуду, что произошло в тот день, 18 сентября 1976 года. Люди стали собираться у памятника Вашингтону с раннего утра. Всего пришло около трехсот тысяч человек. Я даже не представляю, откуда могло взяться столько народу! Здесь были представители всех рас, посланных Богом на землю — люди с самым разным цветом кожи и волос. Это был поистине митинг мирового уровня — что еще сказать?

Я вышел к людям и произнес: «Бог готовил Америку в течение двухсот лет. И теперь настало время пробудиться. Ваша страна должна принять на себя ответственность мирового уровня и с помощью идеологии Божизма освободить коммунистические страны и в конечном итоге построить Царство Божье на земле». Моя речь много раз прерывалась одобрительными возгласами и аплодисментами.

Еженедельник «Ньюсуик» в иллюстрированном обзоре важнейших событий 1976 года опубликовал мое фото и назвал меня частью движения за религиозное возрождение 1970-х. С другой стороны, все больше и больше людей стали относиться ко мне с осторожностью и страхом. Для них я был не более чем странным колдуном с Востока. Я не был белым человеком, которому они могли бы всецело довериться и за которым могли бы последовать. Тот факт, что я говорил с ними о вещах, во многом отличавшихся от того, что они слышали в своих церквях, вызывал у них сомнения и беспокойство. В частности, они не могли допустить, чтобы белые молодые люди выказывали уважение азиату и следовали за человеком с узкими глазами, похожими на рыбок.

И тогда все эти люди начали распускать слухи, что я промываю мозги невинной белой молодежи. Группа моих оппонентов держалась на заднем плане — как раз позади тех, кто одобрительно кричал и поддерживал меня. Я чувствовал, что в моей жизни вот-вот случится очередной кризис, но ничего не боялся, так как знал, что все делаю правильно.

Америка известна во всем мире как страна свободы и равенства, где человек любого цвета кожи может осуществить «американскую мечту». Однако на самом деле эту страну по-прежнему раздирают противоречия и борьба, уходящие корнями в расовую и религиозную дискриминацию. Существуют хронические болезни, так и не излеченные за всю историю Америки, и их гораздо труднее исцелить, чем социальные недуги — такие как безнравственность и материализм, зародившиеся среди изобилия 1970-х годов.

В те времена я часто навещал афроамериканские церкви в стремлении достичь межрелигиозной гармонии. Многие афроамериканские пасторы, следуя примеру д-ра Мартина Лютера Кинга, делали все возможное, чтобы покончить с расовой дискриминацией и построить гармоничный мир Бога.

У некоторых в подвалах домов до сих пор висят изображения рынков работорговли, существовавших столетиями до того, как их упразднили. На одной из таких картинок был изображен чернокожий мужчина, которого подвесили на дереве и сожгли заживо. Другая изображала обнаженных чернокожих мужчин и женщин, вокруг которых прохаживались покупатели, осматривая их со всех сторон, как товар. На третьей картинке был плачущий чернокожий малыш, которого отнимали у матери. Невозможно представить, чтобы люди были способны на такие зверства, изображенные на этих картинках во всех подробностях!

«Подождите, и увидите, — говорил я людям, собравшимся на встречу в Чикаго 24 октября 1975 года. — Примерно через тридцать лет на пост президента США взойдет человек, рожденный в смешанном браке белой и черной расы».

Предсказание, которое я сделал в тот день, исполнилось в Америке с инаугурацией президента Барака Обамы, который провел большую часть жизни в Чикаго. Это пророчество осуществилось не само по себе. Множество людей проливало кровь и пот, чтобы покончить с межрасовыми рознями, и эти усилия в конечном итоге принесли плоды.

Удивительно, но многие священники из традиционных церквей Америки пришли сами и привели своих прихожан на митинг у памятника Вашингтону. Они решили, что мое послание выходит за рамки отдельных деноминаций и что я способен вдохновить молодежь. Я призывал людей забыть о религиозных различиях, и эти слова претворились в жизнь на митинге у памятника Вашингтону. Митинг стал настоящим чудом! В нем приняли участие триста тысяч человек, и благодаря этому он вошел в число самых массовых собраний на Эспланаде.

«Не плачьте обо мне – плачьте о мире»

Белые полосы в жизни зачастую сменяются черными. В те времена находились люди, которые брали мои фотографии и пририсовывали мне усики как у Гитлера, пытаясь соотнести меня с ним. Они называли меня антисемитом и заявляли, что я настраиваю народ против евреев. С христианами тоже была беда. С ростом числа моих последователей среди молодежи и с увеличением числа священников, желающих изучать Божественный Принцип, традиционные церкви Америки также начали преследовать меня. В конце концов, члены «левой» партии выступили против моих заявлений о том, что именно Америка должна остановить распространение коммунизма по всему миру. Они тоже начали искать пути для пресечения моей деятельности.

Популярность нашей Церкви росла, а вместе с ней росли и опасения людей на мой счет. Молодые юноши и девушки, горящие желанием свидетельствовать о моем учении, бросали учебу и работу, чтобы путешествовать по стране, учить Принципу и собирать средства на проведение нашей деятельности. Их родители по вполне понятным причинам стали опасаться за благополучие своих детей.

Когда Соединенные Штаты оказались втянутыми в Уотергейтский скандал, я встретился с президентом Ричардом Никсоном, чтобы убедить его следовать Божьей воле в управлении страной, и обратился к американскому народу с призывом «простить, любить и объединиться» с позицией президента. Это вызвало протест со стороны средств массовой информации, поддерживающих партию «левых», и все то, что раньше не являлось проблемой, вдруг обернулось против меня. В то же время представители консервативной партии заявили, что я слишком «либерален» и что мое учение идет вразрез с традиционными ценностями.

Многим христианам не нравилось мое объяснение распятия Иисуса, которое заключалось в том, что Христос явился как Мессия и его смерть на кресте не была предопределена Божьей волей. Напротив, после казни Иисуса Божий план по строительству Царства мира был нарушен. Если бы Израиль принял Иисуса как Мессию, на земле утвердился бы гармоничный мир, где объединились бы восточная и западная культуры. Однако Иисус умер на кресте, и Божий труд по полному восстановлению человечества был отложен до времен Второго пришествия.

Такая точка зрения на распятие вызвала серьезное противостояние, и в результате традиционные церкви вместе с иудейским сообществом стали считать меня своим врагом и всеми способами пытались выдворить меня из Америки, каждый по своей собственной причине.

В итоге я снова оказался за решеткой. Все, что я делал, я делал лишь с одной целью: возродить нравственность в Америке и помочь ей вновь оказаться в русле Божьего провидения, а меня взяли и обвинили в неуплате налогов. К тому времени мне уже исполнилось шестьдесят лет.

В течение первых трех лет, проведенных мной в Америке, все деньги, собранные в качестве пожертвований со всего мира, скапливались на банковском счете Церкви в Нью-Йорке, открытом на мое имя. Эта практика распространена во многих церквях и деноминациях. Деньги, пролежавшие на этом счете с 1973 по 1975 год, принесли некоторую прибыль, и против меня выдвинули обвинение в неуплате налога с дохода физических лиц в размере около 7500 долларов. Обычно за подобную неуплату налагают штраф, но в 1982 году меня признали виновным и осудили, заключив в федеральную тюрьму в Дэнбери, штат Коннектикут. Это произошло 20 июля 1984 года.

За день до заключения в тюрьму Дэнбери я собрал членов Церкви в образовательном центре в Бельведере (Тэрритаун, Нью-Йорк). Встреча получилась очень сердечной; в тот день в Бельведере собрались тысячи моих последователей и стали молиться обо мне со слезами на глазах. Но я твердым голосом попросил их не падать духом и не отчаиваться.

«Я невиновен, — сказал я им, — ведь я не сделал ничего плохого. Я вижу, как над тюрьмой Дэнбери разгорается яркий свет надежды. Не плачьте обо мне — плачьте об Америке! Любите эту страну и молитесь за нее!» Стоя перед молодежью, погруженной в печаль, я в знак надежды поднял вверх обе руки.

Мое обращение перед заключением в тюрьму вызвало большой шум среди верующих людей. Тут же было основано «Братство сподвижников в страданиях», и множество людей стали молиться за меня, чтобы как-то поддержать. «Братство сподвижников в страданиях» вызвало волну народной поддержки среди духовенства самых разных деноминаций и религий; люди были обеспокоены нападками на религиозную свободу в Америке.

В день, когда мне предстояло сесть в тюрьму, я пошел туда без тени страха. Я знаю, что такое тюремная жизнь. Однако окружающие меня люди думали иначе. Они боялись, что самые ярые противники могут покуситься на мою жизнь. Но я вошел в тюремные ворота с высоко поднятой головой.

«Почему мой отец должен сесть за решетку?»

Даже в тюрьме Дэнбери я следовал принципу жизни ради других. Я поднимался рано утром и принимался за уборку самых грязных помещений. В столовой люди ели, ссутулившись над тарелкой, дремали или просто болтали друг с другом; я же всегда сидел прямо и держался с достоинством. Когда мне давали какое-нибудь задание, я выполнял его старательнее других и всегда наблюдал, как справляются остальные.

В свободное время я читал Библию. Один из заключенных, видя, что я читаю Библию днем и ночью, сказал мне: «Это твоя Библия? Гляди — а вот моя! На, полистай» — и кинул мне журнал. Это был порнографический журнал «Hustler».

В тюрьме я стал известен как человек, привыкший трудиться молча. Чаще всего я читал книги и медитировал. Спустя три месяца я нашел друзей и среди заключенных, и среди охранников. Я подружился с одним наркоманом и с тем, кто называл порножурнал своей Библией. Где-то через месяц или два заключенные стали делиться со мной тем, что получали «с воли»; когда же мы стали делиться друг с другом и своими переживаниями, к нам в тюрьму словно спустилась сама весна.

На самом деле правительство США не собиралось отправлять меня в тюрьму. Они решили выдвинуть против меня обвинение в тот момент, когда я покинул страну и отправился в турне по Германии, и их бы вполне устроило, если бы я просто не вернулся. У них не было цели засадить меня за решетку — им всего-навсего нужно было, чтобы я покинул страну. Я стал широко известен в Америке, и число моих последователей росло с каждым днем. Так что они всего лишь хотели преградить мне путь: как и в Корее, я был занозой в боку у традиционных церквей. Я разгадал их намерения и принял решение вернуться в Америку и отправиться за решетку, ведь мне еще многое нужно было сделать в этой стране.

Вообще, тюрьма — это не так уж плохо. Если я хочу побудить к раскаянию людей, проливающих слезы, я сам сперва должен расплакаться. Пока я сам не переживу боль разбитого сердца, я не смогу побудить других посвятить себя Богу. Пути Господни воистину неисповедимы... Как только я оказался в тюрьме, семь тысяч священников и других религиозных деятелей обвинили правительство США в нарушении свободы вероисповедания и стали прилагать усилия для моего освобождения.

Среди них был представитель консервативной партии преподобный Джерри Фалвел из Собора южных баптистов, а также либерал д-р Джозеф Е. Ловери, недавно благословивший инаугурацию президента Обамы. Они возглавили движение за мое освобождение. К ним присоединилась и моя дочь Ин Джин, которая в ту пору была еще подростком. Стоя перед семью тысячами духовников и священнослужителей, она со слезами зачитала свое обращение к судье, вынесшему мне приговор:

«Вся жизнь моего отца была буквально пропитана слезами и страданиями, ведь он посвятил ее воплощению Божьей воли. Сейчас ему 64 года. Его единственное преступление в том, что он слишком сильно любит Америку. И, тем не менее, в данный момент он, скорее всего, моет посуду в тюремной столовой или драит шваброй полы.

На прошлой неделе я навестила отца и впервые увидела его в тюремной робе. Я разрыдалась, и мне было так горько! Но отец попросил, чтобы я не плакала о нем, а молилась за Америку. И еще он сказал, чтобы я превратила весь мой гнев и всю печаль в мощную силу, которая поможет этой стране стать действительно свободной.

Он сказал, что, находясь в тюрьме, сможет вытерпеть любые трудности и любую несправедливость и вынести любой крест. Свобода вероисповедания — основа всех свобод. И я воистину благодарна всем собравшимся здесь за то, что вы выступаете в поддержку религиозной свободы».

Мой приговор был сокращен на шесть месяцев за примерное поведение, и я вышел на волю через тринадцать месяцев заключения. В день моего освобождения в Вашингтоне был устроен банкет по этому случаю, на котором собрались тысяча семьсот христианских священников и иудейских раввинов. В своем выступлении перед собравшимися я снова озвучил свою позицию: делать все для преодоления барьеров между религиями и деноминациями. Я решительно и открыто обратился ко всему миру, не беспокоясь о том, как отреагируют на это мои оппоненты: «Бог не видит различий между деноминациями и не участвует в малозначимых спорах касательно той или иной доктрины. Великое родительское сердце Бога не различает людей по национальной или расовой принадлежности, и для Него не существует границ между государствами или культурами. Даже сейчас Бог делает все возможное, чтобы заключить в объятия всех людей планеты как Своих детей. Сейчас Америка страдает от проблем в межрасовых отношениях, а также проблем, возникших из-за смещения ценностей и нравственной деградации, из-за духовного вакуума и упадка христианства, а также из-за атеистической идеологии коммунизма. Вот в чем причина того, что я откликнулся на зов Бога и прибыл в эту страну. Современное христианство должно окончательно пробудиться и объединиться. Духовенство также должно переосмыслить роль, которую играло до сих пор, и раскаяться. Ситуация, сложившаяся две тысячи лет назад, когда на землю пришел Иисус и призвал людей к раскаянию, повторяется в наше время. Мы должны выполнить важную миссию, которую Бог возложил на Америку. Так больше продолжаться не может. Нам нужны перемены, нужна реформация».

Как только я освободился из тюрьмы, меня уже больше ничто не сдерживало. Я стал выступать еще громче и убедительнее, пытаясь предупредить Америку, скатывающуюся все ниже и ниже. Не жалея эпитетов, я твердил снова и снова, что единственный путь возродить страну к жизни — это вернуться к Божьей любви и избрать путь нравственности.

Я оказался в тюрьме, не сделав ничего плохого, но в этом тоже заключался Божий промысел. После того как я вышел на свободу, те люди, которые способствовали моему освобождению, отправились в Корею, чтобы узнать больше о моей деятельности. Они убедились в том, что столь массовый интерес американской молодежи мог возникнуть только благодаря духу и личности преподобного Муна. И тогда после возвращения в США 120 человек из числа этих священников созвали Духовную конференцию по лидерству.